Заявка HF2-24

[Holistic Detective Agency]

HF2-24. Тодд/Дирк. Firstime. По поведению Дирка сложно догадаться, каков его сексуальный опыт, и Тодд предполагает, что не особо большой (сам он с парнями еще не был), но выясняется, что Дирк (не теряя своих прочих качеств только), более чем осведомлен в технике секса и гей-секса в частности, а так же раскрепощен (по-дирковски!) и открыт новому. Дирк ведет, (но может оказаться снизу), Тодд нервный и напряженный. Комфортинг со стороны Дирка. Рейтинг от R и выше. ХЭ))

@темы: слэш, sorrynotsorry, Дирк Джентли, brotzly, Бротцли, Тодд Бротцман, Холистический фест, заявка, не выполнено, второй тур

Comments

[Гость]

бротцли, романс, пвп, nc-17, пара нецензурных выражений. не вычитано.

3800 слов, часть 1

Когда Дирк задает ему этот неловкий и абсолютно неуместный вопрос, Тодд мирно чистит зубы, устало разглядывая в зеркале свое потрепанное, осунувшееся, угрюмое отражение.

«Пожалуй, — думает он, — этому парню не помешало бы хорошенько поспать. Неделю, возможно, две. И чтобы никаких странностей и неожиданностей».

Парень в зеркале выглядит совершенно измотанным, Тодд бы даже сказал «заебанным», однако усталость, охватившая его после дела о поисках мальчика, путешествия в Вендимор и последующих событий, не имеет ничего общего с сытой усталостью после хорошего секса.

И поэтому вопрос Дирка застает его врасплох. Откровенно говоря, поначалу Тодд списывает все на слуховые галлюцинации или странный приступ парарибулита. Однако Дирк бесцеремонно распахивает дверь ванной и, сложив руки на груди, нетерпеливо повторяет:

— Ты не слышал? Мне казалось, я спросил довольно громко. Возможно, из-за двери и шума воды мой вопрос прозвучал невнятно, так что...

Вынув изо рта зубную щетку и сплюнув пасту в раковину, Тодд заканчивает с умыванием и прижимает к лицу мягкое махровое полотенце. Дирк выглядит реальным. Его голос кажется реальным. И то, что он все еще стоит в дверях, покачиваясь с носков на пятки, тоже совершенно реально.

И поэтому Тодд обреченно выдыхает:

— Повтори?

Лицо Дирка выражает сложную смесь любопытства, смущения и напряженности, будто он сам жалеет о своем решении. И все же он любезно повторяет, четко выговаривая каждую букву, словно беспокоясь о том, чтобы в этот раз до Тодда точно дошло:

— Я спрашивал, спал ли ты когда-нибудь с парнями, Тодд?

— Я подумал, мне послышалось, — хрипит он, вешая полотенце мимо крючка. — Черт возьми, Дирк, кто о таком спрашивает! И почему во множественном числе?

Сердце сначала подскакивает до самого горла, а после проваливается в живот, да так там и остается. Тодд поднимает полотенце, искоса поглядывая на Дирка — и совершенно не удивляется тому, что тот выглядит скорее недоумевающим, чем пристыженным, озадаченно сведя брови.

— Во всяком случае, не так внезапно, — уточняет Тодд.

— Что ж, — моргнув, подытоживает Дирк. — Теперь ты предупрежден, у тебя во рту нет зубной пасты, а между нами — двери, из-за которой ты мог не услышать... Итак...

— Ни слова, — он вскидывает руку, и Дирк действительно замолкает. — Дирк, я...

— Да или нет, Тодд, это очень простой вопрос, не предполагающий каких-либо вариантов. Если, разумеется, не задумываться, считать ли за секс с парнем пьяный секс или секс без проникновения, или, возможно, секс с переодева...

— Слишком много слова «секс», Дирк, — предупреждающе тянет Тодд, пробираясь мимо него в коридор.

Тот разворачивается и преследует его до самой кухни. Его присутствие ощущается всей кожей. Если бы Тодд не был так безобразно влюблен, то его не напряг бы этот глупый разговор, который Дирк зачем-то вздумал завести. Это ужасно, потому что между ними было многое, они путешествовали во времени и в параллельный мир, они ссорились и мирились, теряли надежду и снова обретали ее, спасали друг друга не раз, и Тодд... просто не может. Все, что между ними было — это необъяснимая близость, взгляды, от которых горело лицо, и единственный поцелуй, когда оба здорово набрались и почему-то решили, что это отличная идея.

Точнее, Дирк решил, а Тодд почему-то решил его не разубеждать.

Ошибкой было думать, что это никак не отразится на их отношениях, и поэтому Тодд лелеет это воспоминание, как самое дорогое, что у него есть. Потому что ему чертовски понравилось, а еще он знает, что это никогда не повторится.

И сейчас он совершенно не готов выворачивать себя наизнанку перед Дирком, развлекая его рассказами про секс. Тем более, когда у него даже с девчонками уже давно ничего не было, про парней и говорить нечего. С парнем он ни разу не спал.

Он заваривает чай, спиной чувствуя присутствие Дирка на кухне, и старается успокоиться, только руки подрагивают и сердце колотится так больно и сильно, что вот-вот пробьет ребра.

— Я и не думал, что для тебя это настолько... трудная тема, — осторожно произносит Дирк, садясь за стол.

Тодд не оборачивается, продолжая колдовать над чаем, но рано или поздно ему придется это сделать. Он напряженно прислушивается к звукам: к шороху одежды, в шуршанию конфетной обертки, к тихому задумчивому хмыканью. Он словно наяву видит, как Дирк закидывает конфету в рот и прикрывает глаза от удовольствия. А потом облизывается, и очень хочется повторить это движение своим языком, и... черт.

— Не трудная, — отзывается он, поворачиваясь с двумя исходящими паром чашками. — Ты всегда выбираешь странные моменты для подобных разговоров. И... нет, я никогда не спал с парнями. С парнем. Черт, ты меня понял. У меня никогда не было однополого...

Он замолкает и громко вздыхает, чувствуя себя нелепым и жалким.

Дирк наблюдает за ним внимательно, словно пытается разгадать ребус, и следующий вопрос почти не шокирует, учитывая, с чего начался этот глупый разговор.

— И ни разу не думал об этом?

— Чего ты хочешь, Дирк? — устало интересуется Тодд, садясь напротив.

Чай обжигает, когда он прикасается к горячему боку чашки, и он сует пальцы в рот. Господи, как он устал.

— Знаешь, о чем я сейчас думаю? — продолжает он, тряся кистью в воздухе. — О том, чтобы проспать пару недель, а после найти работу. О том, что устал, и что у меня никого не было уже очень давно, и что Аманда снова черт знает где, и последний раз я целовался с Фарой, а вспоминал тот наш пьяный поцелуй... боже, что я несу.

Дирк молча пьет свой чай, поглядывая на него, и никак не комментирует это невольное признание. Похоже, его любопытство удовлетворено — что ж, прекрасно, еще один неловкий разговор в копилку уже состоявшихся. Тодд устал считать их еще на первом десятке, и потому почти готов махнуть рукой. Дирк во всех отношениях странный, не стоит его мерить по стандартам обычных людей. Его поступки невозможно предугадать, как и ход мыслей — Дирк для этого слишком хаотичный.

И причина для такого жгучего любопытства по отношению к его возможным партнерам тоже может быть абсолютно проста и понятна, но только на взгляд Дирка. Между ними всегда проскальзывало что-то, еще до того глупого и ненужного поцелуя, и сейчас Тодд боится даже думать, что творится в голове его друга.

Это невозможно игнорировать, потому что взгляды, искры, напряжение настолько явно намекают на что-то большее, что вопрос про секс звучит несвоевременно, но не сказать, что неожиданно или совсем не к месту.

Тодд подозревает, что в Черном Крыле некому было заняться сексуальным воспитанием Дирка. На минуту становится стыдно, потому что у него вряд ли есть еще кто-то настолько же близкий, к кому можно подойти с подобным разговором. Проблема в том, что он всегда выбирает не те моменты.

Это скользкая дорожка, но Тодд, угрюмо уничтожая несладкий обжигающий чай, может думать лишь о том, что сболтнул слишком много. Наверное, не стоило вообще поддерживать тему, но трудно контролировать, что говоришь, когда все еще находишься на грани нервного срыва. Теперь Дирк решит, что Тодд ненормальный даже по его меркам.

В его фантазиях, стыдных и горячих, как пекло, Дирк неловок и открыт новому. Трудно представить себе человека, у которого такие проблемы с друзьями и привязанностями, имеющего обширный опыт в постельных делах.

И поэтому, когда Дирк вдруг со стуком ставит чашку на стол, поднимается и становится рядом с Тоддом, нависая над ним, тот может только отставить свой чай в сторону и непонимающе приподнять брови:

— Если для тебя это слишком — прости. Мне действительно надо хорошенько выспаться, тогда я перестану так неадекватно реаги...

Договорить у него не получается, потому что Дирк с очень серьезным лицом наклоняется еще ниже, а потом со знанием дела и явным удовольствием целует его, прерывая поток сумбурных извинений. Тодд вздрагивает от неожиданности и замирает, когда теплые ладони обнимают его лицо, гладят скулы, а подвижный язык размыкает губы.

Он отвечает на поцелуй, не успев задуматься, не успев решить, стоит ли это делать, подчиняется на автомате, просто потому что это приятно, и у него правда давно ничего такого не было, и это Дирк, и он...

— Что не так, Тодд? — Дирк выпрямляется, продолжая держать его лицо в ладонях, а после внимательно разглядывает, выискивая что-то ему одному понятное.

Беспокойство в его глазах мешается с напряжением и чем-то таким, чему Тодд пока не может подобрать названия, и сам он выглядит, словно между ними только что не произошло ничего странного. Подумаешь, друг поцеловал друга. Случается со всеми, постоянно, даже упоминания не стоит.

У Тодда снова колотится сердце. Он сидит за столом, неудобно вывернув шею, и его руки так дрожат, что это, наверное, заметно со стороны.

Тодд смотрит снизу вверх на человека, который выглядит как кто-то, понятия не имеющий о сексе, и пытается понять, в чем же еще он мог так жестоко просчитаться.

Потому что целуется Дирк, будто знает о поцелуях абсолютно все, в том числе как довести человека до оргазма, не прикасаясь к нему руками. И это даже в сравнение не идет с тем первым разом, изучающим, пьяным, веселым и абсолютно безопасным.

Он даже не может ничего сказать, только беззвучно открывает рот, и во взгляде Дирка вдруг появляется понимание. Он отступает на шаг и краснеет — краснеет настолько ярко, глупо и нелепо, что Тодд сразу начинает верить в реальность происходящего: это не приступ, не сон, не его дурная фантазия.

Дирк его только что поцеловал, причем сделал это добровольно, на трезвую голову, и им придется с этим жить. И только в руках Тодда то, что будет дальше — неловкий разговор и попытки замять случившееся или продолжение, которого они, похоже, желают оба.

Язык слушается с трудом, поэтому Тодд выдавливает:

— Я... не ожидал. Ты серьезно?

[Гость]

3800 слов, часть 2

Дирк бросает на него острый взгляд и поджимает губы.

— Серьезно что, Тодд? Поцеловал тебя? Да, я вложил в это всю серьезность, которую только у себя нашел. Или, может, ты хочешь спросить...

— Не хочешь повторить? — выдыхает он, прерывая, и Дирк замирает на полуслове. — И продолжить?

Тодду стыдно предлагать такое — раньше у него все получалось гораздо легче, да и с девушками проще договориться. Так уж получалось: раз между ними проскакивала искра, то сразу становилось понятно, к чему все идет. С Дирком... с ним сложно.

Ему неловко проговаривать очевидные, в общем-то, вещи. Объяснять свои действия и направлять, а в том, что это делать придется, он почему-то не сомневается.

Неспроста же был этот дурацкий вопрос про секс с парнями.

О таком обычно не спрашивают, когда сами знают, что делать.

Он поднимается из-за стола, неловко цепляя ногой стул, и тот с грохотом валится на пол. А потом подходит к Дирку, и тот смотрит на него настороженно и жадно, и именно эта жадность решает все. Тодд подается вперед и вверх, мягко прихватывая чужие теплые губы своими, и закрывает глаза, когда на шею ложится широкая горячая ладонь. Его обдает жаром, когда Дирк перехватывает контроль, ведет очень властно и одновременно мягко, и Тодд не успевает понять, как получается, что все начал он, а ноги подкашиваются у него же, в то время, пока Дирк прижимает его к себе и удерживает. Дирк целует ласково, никакой торопливости, позволяя приспособиться и попробовать по-разному. Он целует так обстоятельно и спокойно, словно все время мира у них в руках, и Тодд понимает, что и впрямь не следит за временем. Кажется, что это длится вечность, и хочется, чтобы она не заканчивалась.

Однако им приходится оторваться друг от друга, и Тодд судорожно втягивает воздух. Дирк смотрит на него сверху вниз, его глаза мягко светятся в электрическом желтоватом свете кухни, а улыбающиеся губы такие яркие, что хочется потрогать их пальцами.

Одна ладонь по-прежнему удерживает Тодда за шею и мягко поглаживает кожу у кромки отросших волос, а вторая замерла на спине, между лопаток, и наверняка ловит бешеный перестук сердца.

Тодд все ждет, когда же накатит неловкость, ощущение неправильности происходящего, когда накроет стыд, когда захочется отвести взгляд и пробормотать что-то вроде «забудь» и «не нужно было, прости».

— По-моему, нам стоило сделать это уже давно, — тихо произносит Дирк, и его рука спускается ниже, замирает на пояснице, нажимает, заставляя Тодда прижаться ближе, и он задыхается, когда понимает, что они с Дирком стоят вплотную друг к другу.

Ни неловкости, ни стыда, ни желания прекратить. Даже здравый смысл, который обычно и спасает его в самых наимерзейших ситуациях, загадочно молчит. Словно происходящее — нормально.

Черт, это...

Он не может точно объяснить, что в этом такого необыкновенного. Он далеко не девственник, у него есть опыт, но почему-то именно это ощущение — когда рядом кто-то выше и шире — заставляет его чувствовать себя напряженным и одновременно предвкушающим. Словно ребенок перед Рождеством.

Он сглатывает и проваливается во взгляд Дирка, выжидающий, настороженный и — вот оно. Страх, прячущийся на самой глубине. Это отчего-то придает сил.

— Может, лучше в спальню? — хрипит он, и страх из взгляда Дирка уходит.

Сразу же.

В спальне темно, но Тодд не решается включить верхний свет или хотя бы ночник. С одной стороны, он хочет рассмотреть Дирка, запомнить его не только на ощупь, но что-то его останавливает: не то неожиданный приступ стеснения, не то железобетонная уверенность, что Дирку будет неудобно. Это странно, потому что Дирк всегда остается Дирком: он бесцеремонный, нахальный и понятия не имеет, что означает фраза «личное пространство», так отчего ему чего-то стесняться, но Тодд все равно не рискует.

Это не похоже на сцену из фильма, где герои валятся на постель и набрасываются друг на друга, и все отлично получается с первого раза, без неловких фраз и возни в поисках удобного положения. Тодд знает: секс вещь довольно неловкая, а секс с Дирком... его фантазия сбоит, отказываясь проигрывать в воображении эту картину.

Они раздеваются, отвернувшись друг от друга, и когда Тодд берется за резинку трусов, Дирк прижимается к нему со спины, высокий, горячий и очевидно голый, потому что Тодд чувствует его своей поясницей, и от одной мысли об этом его бросает в жар, а кожа покрывается мурашками. Его протряхивает с головы до ног, руки слабеют, и он напрягается всем телом, каменея, пока Дирк подцепляет кончиками пальцев резинку и спускает трусы ему на бедра.

— Не нервничай, — говорит он весело, и Тодд скрипит зубами, проглатывая ругательства.

— Это была моя фраза, — цедит он и задыхается, когда Дирк кладет теплую ладонь на его поджавшийся живот, а потом ведет ниже, сжимает пальцы кольцом вокруг члена и ведет очень медленно сначала вверх, почти закрывая головку кожей, а потом вниз.

От его уверенной, крепкой хватки что-то обрывается внутри, перехватывает дыхание, и поэтому Тодд едва сдерживает стон, дергаясь навстречу. Слишком ярко, слишком сильно, слишком... все — слишком. От мысли, что это Дирк сейчас прижимается к нему грудью и животом, что это его рука, что это его дыхание шевелит волосы на затылке, подкашиваются ноги.

— Почему? — спрашивает Дирк таким тоном, словно они обсуждают погоду. — Если говорить откровенно, то из нас двоих именно у меня больше опыта. А значит, в роли понимающего партнера сегодня я.

— У тебя... что? — выдыхает Тодд, стараясь не дергаться слишком от каждого прикосновения, и Дирк наклоняется так, чтобы коснуться губами его уха:

— Я, Тодд, умею удивлять людей.

И после этой фразы все идет к черту.

Нет, они не валятся на постель спутанным комком конечностей. Они забираются на кровать, мостятся, пристраиваются, а потом Дирк недвусмысленно подталкивает его, побуждая лечь, и Тодд сдается. Будь что будет, решает он обреченно, потому что куда падать дальше? Дирк любит повторять, что все в этом мире связано, так кто знает, может, вся эта срань происходила с ними только для того, чтобы они, именно они двое, оказались в одной постели. Чтобы Дирк двигался плавно и неторопливо, очевидно наслаждаясь каждой секундой, и Тодд, который до этого момента был напряжен, как оголенный провод, невольно расслабился.

Он сам выбирает эту позу, думая, что так будет легче, и теперь жалеет об этом, потому что чувствует себя открытым до предела, особенно, когда Дирк подсовывает под него подушку и заставляет вздернуть бедра. У Тодда горит лицо, и он утыкается им в сложенные руки, и только вздрагивает от аккуратных, но совсем не робких прикосновений. Дирк разминает его спину, массирует мышцы, давит на напряженные узлы, заставляя расслабиться, и его дыхание становится все тяжелее, а руки — ласковее. Тодд теряет счет времени, плавясь в прикосновениях, захлебываясь ощущениями и чувствами, думая, что у него ни разу не было вот так. Поэтому он не сразу понимает, что Дирк не двигается слишком долго, а потом куда-то тянется, и...

— Это что, смазка? — глупо спрашивает он, щурясь в темноте.

Дирк наклоняется над ним, нависая на одной руке, и показывает ему извлеченный из-под матраса тюбик. И да, это определенно смазка. Откуда...

— Ты действительно думал, что я так и буду ходить вокруг да около? — недоверчиво интересуется Дирк, исчезая из поля зрения, словно одна эта мысль для него оскорбительна.

— Никогда бы не подумал, что ты действительно заявишься в аптеку и купишь... черт! — выдыхает Тодд, прерываясь на полуслове, потому что раздается щелчок крышечки и.

И.

Дирк заставляет его широко развести бедра — еще шире, выставляя напоказ, до предела обнаженным, и Тодд искренне радуется, что его лица не видно.

— Не волнуйся, я знаю, что делаю, — произносит Дирк с немного пугающей уверенностью. — Знаешь, Тодд, для человека, ни разу не трахавшегося с парнем, ты просто невероятно придирчив.

— Я не... Трахавшегося? Откуда ты только...

— У меня был секс, — вздыхает Дирк, возясь позади него. — Достаточно много, чтобы сказать тебе: замолчи и получай удовольствие. Это не больно, поверь. Ну, может быть, сначала немного больно, но потом-то уж точно хорошо.

— У меня был анальный секс, — скрипит Тодд, начиная нервничать.

— То есть, с парнями ты все же спал?

— С девушками тоже можно этим заниматься, — раздраженно поясняет Тодд.

Если бы он не был так сильно возбужден, то... он сам не знает. По нервам словно бежит живое горящее пламя, кончить хочется настолько, что плевать, лишь бы уже...

— Разумеется, — бормочет Дирк, прикасаясь к нему смазанными пальцами. — «Этим».

Прикосновение теплое. Вот почему он так долго возился — согревал смазку. Тодд не знает, что чувствовать по этому поводу.

Это скользко, немного щекотно и... скользко. Особенно когда пальцы слишком легко, почти без сопротивления проникают внутрь. Дирк дышит очень сосредоточенно и тихо, и поглаживает его второй рукой по отставленной ягодице. Тодд старается не подаваться, не напрашиваться на ласку, попытаться почувствовать дискомфорт от движений внутри — и не может. Да, пальцы ощущаются странно, но смазки так много, и Дирк такой осторожный, что это даже не неудобно — просто странно.

— Только знаешь, в чем разница, Тодд? — наконец, прерывает молчание Дирк, поглаживая его изнутри, размеренно вталкивая в него пальцы, разминая, растягивая податливые мышцы.

Это как медленно приближающаяся лавина. Сухой жар, растекающийся внутри, от живота и дальше. Тодду очень хочется сжать свой член, но он терпит, потому что иначе все закончится слишком быстро.

— В чем? — с трудом выдыхает он.

[Гость]

3800 слов, часть 3

Голос хриплый и глухой, словно он разучился говорить, полностью сосредоточившись на ощущениях и звуках. На распирающем жаре внутри — и прохладном воздухе снаружи. На тепле рук Дирка, на звуке его дыхания, на гуле бегущего по проводам электричества, на бормотании включенного в зале и всеми позабытого телевизора.

Судя по скользким звукам, Дирк добавляет еще смазки, и она хлюпает, пока Дирк неторопливо, позволяя прочувствовать каждое мелкое движение, почти до боли сильное и тягучее, растягивает его, готовя для себя. И Тодд тонет, падает, растворяется. У него дрожат ноги, и он с трудом представляет, что будет, когда Дирк закончит с подготовкой.

Он с трудом представляет, что это происходит с ним на самом деле.

И если это очередной чертов приступ — что ж, пусть они все будут такими.

— Тем, что мужчина способен получить удовольствие, если его партнер знает, что делает, — произносит Дирк, и его голос срывается, когда Тодд вдруг дергается от резкого, пронзительного ощущения, которое протряхивает до кончиков пальцев и идет изнутри. — А я, не сочти за хвастовство, определенно знаю.

— Сделай так еще, — выдыхает Тодд.

Он боится оглянуться, боится увидеть его лицо, однако голос Дирка теплый и лишь немного насмешливый:

— Слышал о массаже простаты?

— У меня сейчас все упадет, — обещает он, вздрагивая.

— Нет, если я продолжу, ты кончишь, — серьезно сообщает Дирк. — Причем довольно быстро. Не то чтобы это нежелательно, просто я слишком давно этого хотел, чтобы позволить тебе соскочить так скоро.

— Давно?..

— Ты даже не представляешь, — подтверждает Дирк, наклоняясь и касаясь губами его спины. — Так что сейчас я вытащу из тебя пальцы. Тебе может стать немного больно, но я буду аккуратен.

Чуть повернув голову, Тодд ловит его взгляд, горячечный и болезненный, и переводит глаза ниже. Он давно привык к темноте, поэтому отчетливо видит Дирка, обрисованного тенями и слабым светом, льющимся от окна. Его член, ровный, потемневший от прилившей крови, лежит на бедре, и, наверное, Дирку очень тяжело сдерживаться.

Пока Дирк возится с презервативом, извлеченным тоже откуда-то из-под матраса, Тодд выдыхает, чувствуя, как волнение спиралью скручивается в животе. Это предвкушение, смешанное с осознанием, что Дирк хотел этого. Именно этого, чтобы чертова Вселенная свела их тут, потных, голых и очень возбужденных.

От этой мысли его накрывает коротким приступом паники, и тут Дирк возвращается.

Он втискивается внутрь медленно и неумолимо, стекает вниз по спине, накрывая собой, словно волной. И после пальцев этого слишком много. Тодд раскрывает рот, с беззвучным всхлипом принимая в себя член, стискивая кулаки, потому что это неожиданно сильно, распирающе и не так уж приятно, почти больно.

И эта боль отрезвляет, почти заставляет пожалеть об испытанном раньше желании, почти заставляет захотеть повернуть назад... но Дирк вытягивается над ним на руках, касается лбом затылка и жарко, дрожаще выдыхает:

— Почти, Тодд, пожалуйста, потерпи, я сейчас, расслабься... я... так тесно сжимаешь, пожалуйста, расслабься, я не выдержу. Я...

Его голос ломкий и почти жалобный, его руки дрожат по обе стороны от Тодда, он сам похож на вибрирующую от напряжения струну. Тодда вдруг накрывает невероятной волной жара.

Он проталкивает вниз руку, чтобы подрочить, сжимает член, пока Дирк шепчет в его затылок ласковые глупости и целует, умоляя расслабиться. Совсем скоро его бедра касаются поднятых ягодиц Тодда, и тот трется виском о его запястье, пока Дирк бормочет:

— Тодд-Тодд-Тодд...

И начинает двигаться, поначалу очень неторопливо, осторожно, явно боясь причинить боль, а после очевидно срывается, вздрагивая и толкаясь то слишком быстро, то слишком глубоко, в неровном, непредсказуемом ритме. Это слишком, Тодд не успевает поймать удовольствие, зарождающееся в основании позвоночника, дрожью стекающее по спине, поэтому он прогибается под Диркой, покачивается вместе с ним, даже, кажется, пытается успокоить — трудно сказать, вслух или мысленно.

Но в какой-то момент Дирк вдруг замирает над ним, глубоко вдыхает и хрипит:

— Долго я не продержусь. Но сначала ты.

Он словно берет себя в руки. Отстраняется, кладет ладони на бедра, притягивая к себе, и вдруг начинает вбиваться — ритмично, почти монотонно, безжалостно и очень глубоко. Из Тодда моментально выбивает дыхание и все, что он может, это подстроиться под Дирка, сжимая себя, планомерно доводя до разрядки.

Ему не требуется много времени, в какой-то момент ощущений становится слишком много, и он застывает, чувствуя, что срывается за край. Бедра дрожат, он весь дрожит, под животом растекается мокрое пятно, а сам он, кажется, превращается в один сплошной оголенный нерв.

Дирк тоже замирает с ним ненадолго, позволяя прийти в себя, а потом в несколько сильных, почти на грани боли, движений, догоняет его.

Он укладывается рядом с Тоддом, очень осторожно, словно древний старик, и смотрит с таким выражением на подвижном лице, что становится одновременно смешно и неловко. На Тодда никто никогда не смотрел так, как смотрит сейчас Дирк.

Это поразительная смесь тепла, нежности, удивления и смятения, это невозможно описать словами, это чувствуется огромной волной, которая сбивает с ног и разбивает о камни.
Тодд облизывает пересохшие губы и первый тянется за поцелуем.

Им еще о многом придется поговорить, он в этом уверен, он многое хочет разузнать, и что-то ему подсказывает, что Дирк ему позволит.

Сейчас они медленно изучают друг друга губами — это не первый их поцелуй и далеко не последний.

После, когда они соберутся спать, Дирк улыбнется и торжественно произнесет:

— Неделю спокойного сна можно объявить открытой.

— То есть, больше никакого секса? Только сон? — лениво уточнит Тодд.

— Размечтался, Тодд, — фыркнет Дирк, закрывая глаза. — Поправка: неделю спокойного сна и бурного секса. И никак иначе.

— Да будет так, — согласится Тодд и провалится в сон.

И это будет самая замечательная неделя в его жизни. Первая, но далеко не единственная.

[Noel*]

оно удивительно теплое и нежное. Такой прекрасный предусмотрительный Дирк, и не менее прекрасный нервный Тодд
автор, у вас все получилось

[Гость]

Noel*, спасибо большое, очень приятно, что исполнение удалось )) первый блин таки не комом ))

[marla666]

ААААААААААААААААААААААА я сгорел, умер и попал в рай спасибо, автор, вы отгладили все кинки просто на двести процентов. я так люблю смущающегося Тодда, у вас он просто прелесть.
О том, как это горячо, я вообще молчу. Кончил и закурил Пока не могу найти больше внятных слов.

Черт возьми, Дирк, кто о таком спрашивает! И почему во множественном числе?

Слишком много слова «секс», Дирк

о, да. представить Дирка, произносящего слово секс, и растечься в лужу

и сердце колотится так больно и сильно

так красиво и так точно передает эмоцию

Поправка: неделю спокойного сна и бурного секса. И никак иначе.

ДААААААА

не заказчик, но абсолютно счастлив

[Гость]

marla666, мне сейчас хочется орать и бегать по потолку не ожидала, что все прямо получится, спасибо большое )))

о, да. представить Дирка, произносящего слово секс, и растечься в лужу

особенно "много скуууучного секса" ))

спасибо, безумно рада, что исполнение понравилось

[zrtd]

какой офигенный шикарный текст!!!! очень чувственный и захватывающий. Дирк такой няшный ))) и очень замечательно показаны их отношения. и доверие, и привязанность, и желание
такая прелесть!!!

[Гость]

zrtd, спасибо вам большое я боялась, что у меня ничего не получится с ними (особенно когда планируемое пвп на тысячу слов внезапно стало расти) )) безумно рада, что нравится!

[Гость]

Читатель кончил и покурил!
Это не текст, а огонь во плоти! Потрясающе написанный фик! Спасибо, что написали!

[Atex]

Заявка выполнена просто офигенно! Пока читала несколько раз в жар бросило
Внести почетную награду автору и корзину с фруктами

[Гость]

Гость, вау ))) спасибо, мне очень радостно, что эффект достигнут

[Гость]

Атех влюбилась в холистического детектива, спасибо! ну теперь точно могу расслабиться и не переживать, что что-то не так

[marla666]

Автор, а вы ведь откроетесь, правда?

[Гость]

Дарницкий Шпион, мне кажется, меня саму немного унесло, пока я это писала )) круто, что шалость удалась, спасибо!

мне очень нравится, что вы пишите секс, без стеснения называя вещи своими именами, но при этом не сводя это к вульгарному описанию техники.

и еще раз спасибо, очень приятно осознавать, что с рейтингом все получилось, как надо )))
рада, что понравилось ))

marla666, конечно, откроюсь )) только я не совсем ориентируюсь, когда это можно сделать, есть какие-то обязательные сроки? )

[marla666]

Гость, можете открыться, когда пожелаете. фест бессрочный уже, ему почти год, так что можно хоть сейчас

[Liolit]

marla666, ну, тогда открываюсь )) мойпервыйфик в фандоме

[marla666]

Liolit, уииииии
очень здоровский первый фик в фандоме, я буду ждать от вас ещееее
у меня острая нехватка фиков по Дирку в организме.
хороших фиков

[Atex]

Liolit,

мойпервыйфик в фандоме

с почином вас тогда!

[Liolit]

marla666, Атех влюбилась в холистического детектива, спасибо ))) не знаю, на сколько фиков меня еще хватит, но постараюсь что-нибудь написать ))) я очень долго дозревала

[Atex]

Liolit, если напишите, то буду очень рада)) Вы приносите в сообщество, с удовольствием почитаем всей сектой

[Liolit]

Атех влюбилась в холистического детектива, обязательно принесу, гореть лучше всего в компании единомышленников

[Atex]

Liolit, буду ждать тогда дровишек для горения в компании